Есть древний рассказ о восточном полководце, который победил соседнего короля и взял в плен его самого, его жену и детей, и в акте жестокой мстительности победитель заставил перед лицом плененного короля убить всех его родных, всех его близких. И король плакал горькими слезами. Но напоследок привели на мучения его собственного сына; и он стоял, как камень, без единой слезы. И победитель обратился тогда к окружавшим его вельможам и сказал: Как глубоко должно быть горе, которое даже и слезы не находит для своего облегчения!…

И вот сейчас мы находимся перед трагедией, совершившейся на севере Англии. Множество детей было убито, и остались за ними осиротелые родители, братья, сестры, ученики тех же классов и той же школы, и бесчисленное чисто детей по всему миру, которые вдруг поняли, что и они могут в какой-то момент погибнуть напрасно, бессмысленно в глазах человеческих, от безумия какого-то человека…

Есть случаи, когда слез нет, есть дни, когда слов нет… Я сейчас не буду говорить проповеди о том, как мы можем осмыслить эту трагедию; можно только вспомнить слова, повторенные в Евангелии, из Ветхого Завета: Плачет Рахиль о детях своих и не хочет утешиться, потому что их нет… Это было сказано о тысячах мучеников-детей, которых Ирод велел избить в надежде, что среди них будет родившийся Царь, Господь Иисус Христос.

Сейчас мы должны бы отозваться всей болью, всем состраданием нашего сердца, на горе оставшихся в живых. Ушедшие дети находятся в Царстве Божием; они сейчас не только упокоились - они ликуют вечной жизнью; но за ними остается целожизненная скорбь, боль на всю жизнь; и мы не должны никогда эту скорбь забыть. В конце моих слов мы пропоем усопшим детям Вечную Память. Но будем вспоминать и их родителей, их близких, потому что на всю жизнь на них наложена печать креста, не того спасительного креста, о котором мы говорим, когда думаем о Спасителе нашем, о Его смерти на Голгофе, о нашем спасении; но того тяжелого креста, который человек может нести всю жизнь, не понимая, почему он так раздавлен судьбой. Мученики это понимали; но миллионы людей прошли через это страдание без понимания, и это еще страшнее, чем самая смерть.

Когда Христа вели на Голгофу, Он падал под тяжестью несомого Им креста, и из толпы призвали человека помочь Ему нести крест. И когда нет слов, чтобы объяснить страдание, нет слов, потому что трагедия так велика, то мы можем, должны бы быть способны подставить свое плечо под тот же крест, не объясняя необъяснимого, а только давая сокрушению своего сердца слиться с сердечным сокрушением другого.