|
Часто нам окружает
волнение, и
мы поддаемся ему, впускаем его в себя, и в
этом наше поражение. Наша молитва непрочна, колеблется, потому что сама
пронизана смятением, неуверенностью, ей недостает постоянства. Не это ли
мы находим в евангельском рассказе о буре на море Галилейском? Господь с
учениками на море. На середине плавания их застигает буря. Смерть реет
вокруг них, воды разверзаются, готовые поглотить лодку, ветер их бьет.
Они изо всех сил борются за спасение жизни, а Господь в это время спит
на корме лодки, подложив что-то под голову, спокойным (как им кажется)
сном. И ученики не могут перенести этого покоя, будто бы безразличия
Божия, и из глубины своей отчаянной нужды оборачиваются ко Христу, будят
Его; они хотят принудить Его осознать, что происходит: «Господи, не
видишь ли, что мы гибнем?» Чего же они на самом деле добиваются?
Обращаются ли они к Господу, чтобы Он успокоил бурю? И да и нет. В
первую очередь им хочется, чтобы Господь разделил их ужас, непосильное
им внутреннее смятение. Им кажется, что Господь им не поможет, если Сам
не будет вовлечен в это борение. И Господь поднимается, Он отказывается
поддаться смятению их мыслей, их сердец, Он отказывается впустить в Себя
внешнюю бурю. Он поднимается в свойственном Ему невозмутимом покое. К
ученикам Он оборачивается с упреком: «Маловеры! Сколько Мне быть
с вами!» И, повернувшись к буре, Он
проливает на нее Свой собственный внутренний покой. Он приказывает
волнам успокоиться, ветру утихнуть, и Его внутренний покой покрывает
все, что Его окружает. Все успокаивается, и ученики припадают к Его
ногам: кто Он?.. Они все еще в сомнении.
Часто мы совершаем эту
же ошибку: вместо того, чтобы искать божественного покоя, мы просим Бога
разделить наше смятение. Конечно, Он входит в него, но со Своим покоем.
Такое смятение, большое или малое, дисгармонию, разлад, расстройство мы
постоянно находим в нашей внутренней и внешней жизни; она состоит из
событий, которые мы не умеем понять, и из человеческих действий, которые
сами лишены стройности. Это и есть основная проблема: связь, которую мы
должны установить между суетой жизни и внутренней молитвой, между
смятением и покоем. С самого начала мы должны отдавать себе отчет в том,
что при каждом столкновении внутреннего покоя с яростным натиском жизни
победа заранее принадлежит смятению, потому что молитва наша хрупка, а
жизнь жестка. Жизнь беспощадна, она ни перед чем не останавливается, а
наша молитва, внутренняя устойчивость, покой, молчание, весь внутренний
мир, который принадлежит Богу, уязвим и хрупок. Если мы хотим, чтобы он
устоял, если хотим, чтобы он пронизал жизнь и победил ее, то этого
следует достигать не открытым противостоянием и борьбой; покой должен
охватывать наш земной мир, как вода проникает в почву и размывает ее.
Святые Отцы говорят, что вода — образ смирения: она уходит в глубину, но
она же неодолима. Когда она достигает самых глубин, куда ее
влекло, и начинает подниматься, никто не может ее остановить. То же
самое должно произойти с нашей молитвой. |