|
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Христос в Своем Евангелии говорит: не слушатели, а
творцы Евангелия унаследуют Царствие Божие. Не те, кто только слышит
Христово благовестие, но те, кто его принимает к сердцу и для кого
слышанное делается жизнью и творчеством.
И вот перед нами слово Христово, слово о любви и о
мере любви христианской. Любить любящих нас мы все умеем,
благотворить тем, от кого мы ожидаем ответной любви и благих дел, мы
тоже умеем. Это умеют все, и не Христовы ученики. То, что отличает
Христова ученика от язычника, от человека, чуждого Евангелию, - это
способность любить, не ожидая взаимности, благотворить, не ожидая
себе ничего в ответ, любить не только любящих, но и врагов, т.е.
тех, кто нас ненавидит, кто творит нам зло, кто желает зла. Это
самая низшая грань христианской любви: кто любит меньше, тот еще
по-евангельски не научился любить. И это слово Христово неумолимо.
А теперь обратимся к себе: как мы умеем любить тех,
которые нас любят? Все забывающей, щедрой, радующей, освобождающей
их любовью, или наоборот - любовью, которая накладывает на них цепь,
удручает их жизнь, суживает все их существование и бытие, любовью
себялюбивой, хищной? Чаще всего мы любим тех, кто нас любит и о ком
мы готовы сказать «этого человека я люблю»; любим, подчеркивая, что
я люблю и он -предмет моей любви. Но как редко бывает, что наша
любовь такова, что любимый нами является предметом нашего служения и
благоговения, как редко бывает, что наша любовь для него бывает
свободой, расширением сердца, простором, и радостью, и
становлением...
Это все еще не евангельская любовь. Только когда
любовь настолько глубока, огненна, светла, полна такой радости и
простора, что может включить и ненавидящих нас - активно, деятельно,
зло нас ненавидящих, - тогда наша любовь становится Христовой,
Христос пришел в мир грешных спасти, т.е. именно тех, кто если не
словом, то жизнью отвернулся от Бога и возненавидел Его. И Он
продолжал любить их, когда на проповедь Его они ответили насмешкой и
злобой. Он продолжал их любить в саду Гефсиманском, в эту страшную
ночь искупления, когда Он стоял перед смертью Своей, которую
принимал именно ради этих ненавидящих Его людей. И Он не поколебался
в любви, когда, умирая на кресте, окруженный злобой и насмешками,
оставленный, молился Отцу: «Прости им, они не знают, что творят!»
Это не только любовь Христова, Его собственная любовь; это любовь,
которую Он нам заповедал, иначе сказать, по наследству оставил:
умереть ради того, чтобы другие поверили и в эту любовь, и в ее
непобедимую силу.
Вот перед чем мы стоим: не слушатели, а творцы
закона унаследует жизнь вечную. Каждый из нас должен стать перед
этой заповедью Христовой, должен произнести суд над каждой своей
дружбой, над каждой своей любовью, над каждой своей враждой, над
каждой своей отчужденностью, произнести суд евангельский и, себя
осудив, разобравшись в себе, должен приступить к тому, чтобы жить
евангельски, а не лжесвидетельствовать жизнью на Христа.
Вот перед чем мы стоим и перед чем мы станем
когда-нибудь, когда встанем перед лицом Господним и увидим, какой
любовью Он нас возлюбил и чем мы Ему ответили, какой любовью Он
любил и как мы дорогих Ему, любимых, родных отстраняли и втаптывали
в землю. Тогда будет поздно любить, а теперь перед нами вся жизнь,
потому что одного мгновения достаточно, чтобы эта жизнь стала
Христовой. Но для этого надо произнести суд над собой и положить
начало неумолимой жестокости к себе и бесконечного милосердия к
другим. Аминь.
|