|
Митрополит Сурожский Антоний
Матерь Божия и все святые, память которых мы сегодня празднуем, те, которые известны нам, потому что Бог открыл их нам и потому что они были поняты и узнаны или своими современниками, или иногда годы или столетия спустя – все святые являются ответом земли на любовь Божию. И это не только их личный ответ за самих себя, но и от лица всей твари, и от нашего лица также; потому что каждый из нас имеет поистине честь называться одним из их имен, нашим христианским именем, именем одного из этих святых. И эти святые, чьи имена переданы нам, стоят перед Богом и молятся, чтобы не обесчестилось их имя в очах Божиих. Святые Божий, в своей любви, в своем предстательстве, в своей молитве, в своем реальном, неотступном присутствии как бы держат и охватывают все творение. Как дивно, что мы принадлежим к этой неисчислимой семье мужчин, женщин, детей, которые поняли, что замыслил Господь, когда Он пришел, жил, и учил, и умер за нас! Они откликнулись всем своим сердцем, они открылись всем своим умом, они поняли Его замысел и приняли Его весть со всей решимостью преодолеть в самих себе все, что было причиной Распятия; потому что если бы и один человек на земле отбился, отпал от Бога, Христос пришел бы спасти его ценой собственной жизни. Это Его собственное свидетельство: один подвижник ранних веков молился, чтобы Бог покарал грешников; и Христос явился ему и сказал: Никогда так не молись! Если бы и один человек на земле согрешил, Я пришел бы умереть за него... Святые – это люди, которые ответили любовью на любовь, люди, которые поняли, что если кто-то умирает за них, то единственный ответ благодарности – это стать такими, чтобы смерть его не была бы напрасной. Взять на себя крест означает именно это: отвернуться от всего, что убивает и распинает Христа, от всего, что окружало – и окружает! – Христа ненавистью и непониманием. И нам это сделать легче, чем тем, которые жили в Его время, потому что в те дни они могли в Нем ошибиться; но в наши дни, две тысячи лет спустя, когда мы читаем Евангелие и встает в этом рассказе вся мера роста Христова и Его личность, когда у нас есть миллионы свидетелей, которые говорят нам, что Он подлинно отдал Свою жизнь за нас, и что единственное, чем мы можем отозваться, это отдать жизнь друг за друга ради Него – как можно нам не отозваться?! Поэтому в этот сегодняшний день примем новое решение: внимать, как они, всем сердцем, всем умом, всей волей, всем существом, чтобы видеть, что случается, чтобы слышать, что Он говорит, – и ответить благодарностью и решимостью. И тогда, если мы принесем Богу это малое – нашу благодарность и нашу добрую волю – сила, чтобы и нам тоже вырасти в меру роста, которую задумал, возмечтал для нас Бог, – сила будет от Бога. Как Он сказал: Сила Моя в немощи совершается. Моей благодати тебе достаточно... И Павел, который знал это, прибавляет в другом месте: все возможно нам силой Божией, укрепляющей нас... Сомневаться не в чем: все возможно, если только мы дадим Богу спасти нас, понести нас от земли на небо.Давайте же начнем заново, так, чтобы святые, чьи имена мы носим, радовались о нас, чтобы Матерь Божия, Которая отдала Своего Сына на смерть, дабы мы могли отозваться, могли понять, могли спастись, радовалась о нас, и чтобы Христос видел, что не напрасно Он жил, учил и умирал. Будем Его славой, будем светом; это может быть малый огонек, как малая свеча, это может быть свет, блистающий подобно великим святым, – но будем светом, просвещающим мир и делающим его менее темным! Будем радостью, чтобы и другие могли научиться радоваться о Господе! Аминь!
Неделя 2-я по Пятидесятнице. Призвание апостолов Во имя Отца и Сына и Святого Духа. По мере нашей веры, по мере открытости наших сердец. Господь разно нас призывает. В глубине ночи, из сна был вызван Авраам; его Господь вызвал по имени, и Авраам отозвался, и Господь ему велел: выйди из земли своей, оставь свое сродство, отвернись от своих богов, пойди туда, куда Я тебя поведу... Авраам встал и пошел, и он остался в истории и в опыте всего человечества как образ безусловной, совершенной веры. Не так были призваны апостолы. Мы сегодня читали о том, как, проходя мимо них у моря Тивериадского, Господь их позвал, и они встали и пошли, – но это не была их первая встреча. До этого они встретили Христа на берегу Иордана-реки. Помните, как они услышали свидетельство святого Крестителя Иоанна: это Агнец Божий, Который подъемлет на Себя крест мира, грех мира, тяжесть мира... И два его собственных ученика (тот, который впоследствии стал Иоанном Богословом, и Андрей Первозванный) оставили своего учителя по его собственному свидетельству и пошли с Иисусом, пробыли целый день с Ним, и потом привели к Нему каждый своего брата. Андрей привел Петра, Иоанн привел Иакова и своих друзей Филиппа и Нафанаила; и вот при этой встрече они что-то прозрели, – что-то такое большое, что было выражено Нафанаилом в его исповедании: Ты Сын Божий... Но тут Христос их за Собой не увлекает, Он их отсылает обратно, домой, Сам уходит в пустыню на сорокадневный пост и искушение, и только после каких-нибудь двух месяцев Он снова их встречает . За это время первый восторг, который их охватил, успел остыть. Первые потрясающие впечатления улеглись, они успели подумать, пережить, прийти в себя, вернуться к самому обыденному, что у них было на земле: ремесло, дом, семья, обычное окружение, – и когда они занялись самым обычным, когда воспоминание об Иисусе, встреченном в Иудее, осталось у них в сердцах, а жизнь продолжала идти своим чередом, Спаситель снова прошел мимо них, и теперь уже не предлагая ничего, Он повелел: Идите за Мной! – и они оставили все и пошли.Бывает и в нашей жизни, что в какой-то момент мы услышим ясный голос Божий, который нас зовет по имени, и тогда мы можем встать и пойти; бывает так, что пережив встречу, коснувшись края ризы Христовой, мы бываем глубоко потрясены, и готовы в тот момент на любой подвиг. Но Спаситель знает, что ни на какой подвиг от восторга нашего мы не способны. Пройдет порыв, восторг, мы вернемся на старое и остынем. И Господь Сам отсылает нас обратно в жизнь, в семью, обратно к нашим обычным занятиям, обратно ко всему, что раньше существовало без Него в нашем сознании. Но посылает Он нас обратно со знанием, что мы встретили Живого Бога. Это бывает после молитвы, после причащения, или в какой-нибудь непостижимый момент, когда нас коснется жизнь. И какое-то время Он пройдет мимо нас и скажет: „А теперь брось все, пора за Мной идти...”Готовы ли мы на это? Сколько раз все мы, каждый из нас и все мы вместе молились, и глубоко доходила до нас благодать и слово молитвы, и зажигались сердца, и утихали страсти, и ум делался ясным, и воля в сильном порыве хотела только добра... Сколько раз?! Сколько раз это бывало при чтении Евангелия, после причащения Святых Даров, после того, как мы что-то сделали достойное себя и достойное Бога, достойное любви... И снова засыпаем, коснеем. Слышим ли мы слова Божий: „А теперь пора!” – или станем дожидаться момента, когда все у нас будет отнято: болезнью, смертью надвигающейся, страшными обстоятельствами жизни, чтобы вспомнить, что кроме Бога не остается ничего, в конечном итоге, никакого человека вокруг нас? И сейчас сколько вокруг нас людей – а есть ли человек?Вот подумаем об этом, не только в том смысле, что около меня может кого-нибудь не быть, а поставим себе вопрос так: А я – человек ли по отношению к тому, кто рядом со мной? Слышу ли я Господа, говорящего: иди ко Мне, помоги, напитай, утешь, дай стакан студеной воды, утешь словом?.. Вот вопрос, который перед нами стоит. Господь говорит раз, говорит и два, а придет время, когда Он перестанет говорить, когда мы станем перед Ним, и Он будет молчать, и мы будем молчать, объятые той же печалью: прошло время, поздно!.. Неужели мы дадим времени нам сказать: „Поздно!?” Апостол Павел нам говорит: Дорожите временем, не лукавствуйте, спешите творить добро, спешите жить вечностью... Услышим этот призыв и начнем жить! Аминь.23 июня 1970 г.
При чтении слов Спасителевых о том, что можно было бы жить так просто, так беззаботно, если душой не печься о пище и питии, а телом – о том, как одеться, два различные чувства борются в нас. С одной стороны кажется: да, как бы это было просто и почему бы так не жить? Почему не сбросить с себя ответственность, почему не сбросить с себя озабоченность, которая нас постоянно мучит? А с другой стороны другое чувство: да это же невозможно!.. И вот перед нами встает вопрос: неужели сказанное Христом невозможно? Разве то, что Он нам заповедует, не является путем жизни? Как разрешить эту раздвоенность нашей души? Мне кажется, обратив внимание на те строгие условия, которые перед нами ставит эта свобода. Если мы хотим так жить, как Христос нам говорит: заботиться о Царстве Божием и о правде его, в надежде, что все прочее приложится, то нам надо совершенно изменить все свое отношение к жизни и перестать жить так, как мы живем.Правда Царства Божия заключается в том, чтобы любить Бога всем сердцем своим, всей мыслью, всеми силами, и ближнего своего, как самого себя. Эта правда требует от нас, чтобы в нашей жизни не оставалось ничего, что нельзя было бы назвать любовью к Богу и любовью к ближнему. Это значит, что вся наша мысль, все наши силы, все сердце должны быть отданы не нам самим, а другому: Богу и ближнему. Это значит, что все, что у меня есть, все, чем я себя утешаю и радую – принадлежит Богу и моему ближнему; это значит, что все, чем я пользуюсь сверх необходимости, я отнимаю у Бога и у моего ближнего. Если так думать о том, как мы живем – кто устоит перед судом Божиего Царства, Царства жертвенной, крестной, радостной, спасительной любви? Все, что у меня есть, принадлежит не мне, все, чем я пользуюсь сверх нужды, – я у кого-то отнял и украл, все, что я не отдаю свободной волей, любовью своей, я изымаю, отрываю от чуда Божиего Царства любви... Если так настроиться, то легко было бы жить верой в Бога и милосердием ближнего: потому что это значило бы жить в духовной нищете и в телесной, нам еще даже непостижимой, нестяжательности. Вот что стоит за „легкими” словами Христа „забудьте все, – о вас позаботится Отец”... За этим стоит: заботьтесь только о том, что является Божией заботой, крестной заботой Живого Бога нашего, распятого на Голгофе, и тогда вы войдете в то Царство, где ничего вам не нужно, и где все вам даст Господь. Аминь. 4 июля 1976 г.
Так часто приходится слышать от людей: я молюсь, я стремлюсь к Богу, я жажду встречи с Ним, – а вместе с этим Он как будто остается мне далеким, нет у меня живого чувства Его близости... Сегодняшнее Евангелие не осуждает такое отношение, но должно бы раскрыть наше сердце к чему-то иному. У человека, у сотника была мучительная нужда: его слуга умирал, лежал в болезни. И он обратился к Христу за помощью. Христос ему ответил: Я к тебе приду... И что же ответил Ему сотник? – Нет! Не приходи! Я недостоин, чтобы Ты вошел под мой кров, – достаточно одного Твоего слова, сказанного здесь, чтобы здравие и жизнь вернулись моему слуге... И Христос его поставил в пример другим людям: поставил в пример эту изумительную веру, которая ему позволила сказать: не приходи, я этого недостоин, – достаточно мне Твоего слова. Как часто мы себе задаем вопрос: как жить? что делать? Если бы только Господь, Спаситель Христос встал передо мной, если бы только Он мне сказал вот теперь: Поступай так, поступай иначе... – я бы поступил; но Он молчит... Правда ли это? Нет, неправда! Он оставил нам Свое слово в святом Евангелии; там сказано все, что нужно, для того чтобы наша жизнь стала иной, чтобы она преобразилась , чтобы все в ней стало ново, чтобы пути наши стали путями Божиими. Но мы ждем иного откровения, личного: это сказано всем, это сказано на все времена, а я хочу личное слово, которое разрешило бы вот теперь, чудом, мою задачу... И этого слова мы не слышим – потому что оно звучит на каждой странице Евангелия, но мы туда не обращаемся: Евангелие я читал давно, Евангелие я знаю; было бы мне новое слово, пришел бы Господь...Как можно было бы нам жить, чему только ни научиться, если бы, как этот сотник, мы могли сказать: нового откровения, непосредственного воздействия я недостоин; с меня достаточно слова Божия – животворящего, раскрывающего новые пути... И тогда все было бы. Поэтому научимся, как Петр, когда он увидел чудесный улов рыб, сказать: Господи! Выйди из моей лодки! Я недостоин, чтобы Ты был со мной!.. – или как сотник: Нет! Твоего слова довольно...Научимся этому послушанию, этой вере и этому смирению, и тогда все перед нами раскроется, и Бог станет для нас Живым и близким и чудотворящим. Аминь. 4 июля 1982 г.
Раз за разом мы слышим в Евангелии рассказы о людях, которые были исцелены от болезни. В Евангелии это кажется таким простым и ясным: вот нужда – и Бог на нее отзывается. И встает перед нами вопрос: почему же это не случается с каждым из нас? Каждый из нас нуждается в физическом исцелении или в исцелении души, а исцеляются только немногие; почему? Когда мы читаем Евангелие, мы упускаем из виду, что Христос не исцелял всех и каждого: один человек в толпе оказывался исцеленным, а многие, тоже недужные телом или душой, исцелены не были. И это происходит потому, что для того, чтобы принять действие благодати Божией во исцеление тела или души, мы должны раскрыться Богу: не исцелению, а Богу. Мы часто хотели бы, хотим исключить болезнь из нашего опыта жизни не только потому, что болезнь утруждает жизнь, не только потому, что болезнь идет бок о бок с болью, но также или даже главным образом потому, что она напоминает нам о нашей хрупкости; она как бы говорит нам: „Не забывайся! Ты смертей, ты смертна; твое тело сейчас как будто обращается к тебе и говорит: у тебя нет власти вернуть меня к здоровью; ты ничего не можешь сделать; я могу как бы вымереть, угаснуть; я могу обветшать и зачахнуть – и это будет конец земной жизни...” Не это ли главная причина, почему мы изо всех сил боремся за выздоровление, хотим вымолить себе здравие?Если мы из таких предпосылок просим Бога исцелить нас, вернуть нас в состояние цельности, это значит, что мы просим только о забытье, о том, чтобы забыть о нашей смертности, вместо того чтобы она была нам напоминанием, пробуждением, и мы осознали бы, что дни проходят, что время коротко. Если мы хотим достичь полного роста, к которому мы призваны на земле, мы должны спешить стряхнуть с себя все, что в нас самих есть смертоносного. Потому что болезнь и смерть обусловлены не только внешними причинами; в нас качествует и злопамятство, и горечь, и ненависть, и жадность, и столько других вещей, которые убивают в нас живость духа и не дают нам жить теперь, в настоящем времени, вечной жизнью; той вечной жизнью, которая и есть попросту жизнь в полном смысле слова, жизнь в ее полноте. Что же мы можем сделать? Мы должны ставить самим себе внимательные вопросы; и когда мы приходим к Богу, прося нас исцелить, мы должны раньше приготовить себя к исцелению. Потому что быть исцеленным не означает только стать целым, чтобы вернуться обратно к такой жизни, какой мы жили прежде; это значит стать целым для того, чтобы начать новую жизнь, как если бы мы осознали, что мы умерли в исцеляющем действии Божием. Все, что было в нас ветхим человеком, тем телом тления, о котором говорит Павел апостол, тот ветхий человек должен уйти, чтобы новый человек жил, и что мы должны быть готовы стать этим новым человеком через смерть прошлого для того, чтобы начать жить заново: как Лазарь, который был вызван из гроба не просто обратно в прежнюю его жизнь, но чтобы, пережив что-то, что не поддается описанию никакими человеческими словами, войти в жизнь вновь, на новых основаниях. Способны ли мы принять исцеление? Готовы ли мы, согласны ли мы принять на себя ответственность новой цельности для того, чтобы войти снова, и еще снова в мир, в котором мы живем, с вестью о новизне, чтобы быть светом, быть солью, быть радостью, быть надеждой, быть любовью, быть отданностью и Богу, и людям? Задумаемся над этим, потому что мы все больны, так или иначе, мы все хрупки, мы все слабы, мы все неспособны жить полнотой даже той жизни, которая нам дарована на земле! Задумаемся над этим, и начнем становиться способными открыться Богу так, чтобы Он мог сотворить Свое чудо исцеления, сделать нас новыми, но так, чтобы мы несли свою новизну, поистине Божию новизну в мир, в котором мы живем. Аминь. 23 июля 1989 г.
Когда мы читаем евангельские отрывки о том, как Христос воскресил мертвого или исцелил тело человека, мы редко задумываемся о том, что человеческое тело означает для Самого Бога, с любовью создавшего его для вечной жизни, и что оно должно бы означать для нас самих. Если бы наше тело не было бы Богу дорого, так же дорого и нежно любимо Им, как и наша вечная душа, Бог не стал бы исцелять тело или заботиться о его вечной жизни после воскресения мертвых. И когда мы задумываемся о человеческом теле, будь то в связи с вечностью или с временной жизнью, в связи ли с земным или небесным, мы можем поставить себе вопрос: разве мы не получаем все наше знание, о Боге или о тварном мире, через тело? С младенчества, с самого рождения нашего мы познаем нежность и любовь через посредство нашего тела, задолго до того, как можем постичь что-либо умом. Затем мы возрастаем в познании, мудрости, опытности; все, чем владеет наш ум, все, что делает наши сердца такими богатыми, достигает до нас через наши чувства. Апостол Павел сказал: вера от слышания, а слышание – от слова Божия... Красоту человеческого лица, и окружающего мира, и всего, что человек сумел создать прекрасного и значительного, мы воспринимаем через зрение. И можно перечислить и дальше все наши чувства, которые, как дверь, открываются на созерцание красоты и смысла тварного мира, а через него – на созерцание вечности: вечной красоты Божией, сияющей во всем Его творении .Вот почему с такой любовью Христос совершал исцеление тела; этими исцелениями Бог со всей силой являет вечность воплощенного бытия. Поэтому же, когда кто-то умирает, мы окружаем его – или ее – тело такой нежностью и таким благоговением. Это тело сотворено Богом, в это тело Он вложил всю Свою любовь. И больше того: Он Сам стал человеком, Сам Живой Бог облекся в плоть и явил нам не только, что человек так построен, так велик, так глубок, что может соединиться с Богом, стать причастником Божественной природы, но что самое тело наше способно быть Духоносным, поистине Богоносным. Какое это диво! И мы также видим, что Свою вечную жизнь Бог сообщает нам через вещество земли: через крещальные воды, которые становятся источником вечной жизни, через хлеб и вино, пронизанные Его Божеством, – и нашим телом мы приобщаемся Самому Богу в Его таинствах. Как дивно наше тело, и с каким благоговением мы должны относиться к нему! Зачаточно тело свято; оно призвано к вечному общению с Богом, так же, как и душа. Оно любимо Богом. Не напрасно апостол Павел говорит: Прославляйте Бога и в телах ваших, и в душах ваших... Прославляйте: дайте Богу сиять через ваше тело, как Он может сиять через вашу душу; пусть ваше тело будет таким, чтобы соприкосновение с ним было бы соприкосновением с Воплощением, с тайной Бога, ставшего человеком. Задумаемся над этим; потому что часто – о, как часто! – мы не отдаем себе отчета о вечной красоте и величии нашего тела. И так часто мы думаем о смерти как о мгновении, когда бессмертная душа вступает в Божественную жизнь, а тело распадается в прах. Да, оно обращается в прах; но у него вечное призвание: оно поистине воскреснет, как воскрес Христос. И все мы однажды предстанем перед Богом воплощенными, с телом преображенным, как преображено тело Христово, с душой, обновившейся вечностью, и будем общаться с Богом в любви, в вере и в молитве не только душой, но вместе со всем сотворенным станем причастником Божественной природы и душой, и телом: душой и телом, когда, по обетованию Божию через апостола Павла, Бог будет все во всем, и ничто не останется вне Божественного общения, Божественной Славы . Какое это диво! Какая дивная тайна: тело, такое, как будто, хрупкое, такое преходящее, может зачаточно принадлежать вечности и уже сияет славой во святых. Аминь! 3 августа 1986 г.
Раз за разом мы читаем и в Евангелии, и в Ветхом Завете о чудесах и, поистине, можем видеть их на протяжении веков в жизни Церкви: чудеса исцеления, чудеса обновления человеческой жизни силой Божией. И иногда люди – все мы – задаем себе вопрос: что такое чудо? Означает ли оно, что в момент его Бог насилует собственное творение, нарушает его законы, ломает что-то, Им Самим вызванное к жизни ? Нет: если так, то это было бы магическим действием, это значило бы, что Бог сломил непослушное, подчинил силой то, что слабо по сравнению с Ним, Который силен.Чудо – нечто совершенно иное; чудо – это момент, когда восстанавливается гармония, нарушенная человеческим грехом. Это может быть вспышка на мгновение, это может быть начало целой новой жизни: жизни гармонии между Богом и человеком, гармонии тварного мира со своим Творцом. В чуде восстанавливается то, что должно быть всегда; чудо не означает что-то неслыханное, неестественное, противное природе вещей, но наоборот, такое мгновение, когда Бог вступает в Свое творение и бывает им принят. И когда Он принят, Он может действовать в Своем творении свободно, державно. Пример такого чуда мы видим в рассказе о том, что случилось в Кане Галилейской, когда Матерь Божия обратилась ко Христу и на этом убогом сельском празднике сказала Ему: У них вино кончилось!.. Сердца людей еще жаждали человеческой радости, а вещество радости иссякло. И Христос обращается к Ней: Что между Мной и Тобой, почему Ты Мне говоришь это?.. И Она не отвечает Ему прямо; Она обращается к слугам и говорит: Что бы Он ни сказал – то сделайте... Она отзывается на вопрос Христов действием совершенной веры; Она неограниченно верит в Его мудрость и в Его любовь, и в Его Божественность. В это мгновение, потому что вера одного человека распахнула дверь для всякого, кто выполнит то, что ему сказано, Царство Божие водворяется, в мир вступает новое измерение вечности и бездонной глубины, и то, что было иначе невозможно, становится реальностью. Здесь мы поставлены перед лицом тех необходимых условий, которые делают возможной эту восстановленную гармонию. Прежде всего, должна быть нужда, нужда реальная; не обязательно трагическая, она может быть и незатейливой, но она должна быть подлинной. Радость и горе, болезнь и подавленность в равной мере нуждаются быть приведенными в нечто большее, чем земля, в нечто такое же просторное и глубокое, как Божественная любовь и Божественная гармония. Должна быть также беспомощность: пока мы думаем, что мы можем что-то сделать сами, мы не даем пути Богу. Мне вспоминаются слова одного западного святого, который говорил: когда мы в нужде, мы должны передать все попечение Богу, потому что тогда Он должен что-то сделать, чтобы спасти Свою честь... Да, пока мы воображаем себя хоть отчасти хозяевами положения, пока мы говорим: „Я сам, – Ты только немножко помоги” – мы не получим помощи, потому что эта помощь должна разметать все человеческие ухищрения.И следующее – это Божественное сострадание, о котором мы слышим так часто в Евангелии: „милосердова Господь”... Христос сострадает, Христос жалеет, и это значит, что Он посмотрел на этих людей, которые в нужде, которые ничем не могут облегчить свою нужду, и испытал боль в Своем Божественном сердце о том, что вот люди, чья жизнь должна быть полнотой и торжествующей радостью – а они измучены нуждой. Иногда это голод, иногда – болезнь, иногда – грех, смерть, одиночество: что угодно, но Божия любовь может быть только или ликующей, торжествующей радостью – или распинающей болью. И вот, когда соприсутствуют все эти элементы, тогда устанавливается таинственная гармония между Божией скорбью и человеческой нуждой, человеческой беспомощностью и Божией силой, любовью Божией, которая выражается во всем: и в великом, и в малом. Поэтому научимся такой чистоте сердца, такой чистоте ума, которая сделает нас способными обращаться к Богу с нашей нуждой, не пряча от Него своего лица: или, если мы недостойны приступить к Нему, то приступим, припадая земно к Его ногам, и скажем: Господи! Я недостоин, я недостойна! Я недостоин стоять перед Тобой, я недостоин Твоей любви, недостоин Твоего милосердия, но вместе с этим я знаю Твою любовь еще больше, чем я знаю свое недостоинство; и вот, я прихожу к Тебе, потому что Ты – любовь и победа, потому что в жизни и в смерти Твоего Единородного Сына Ты явил мне, как дорого Ты меня ценишь: цена мне – вся Его жизнь, все страдание, вся смерть, сошествие во ад и ужас его, ради того, чтобы я только был спасен... Станем же учиться этой творческой беспомощности, которая заключается в том, чтобы оставить всякую надежду на человеческую победу ради уверенного знания, что Бог может то, чего мы не можем. Пусть наша беспомощность будет прозрачностью, гибкостью, всецелым вниманием – и вручением Богу наших нужд; нужды в вечной жизни, но и незатейливых нужд нашей человеческой хрупкости: нужды в поддержке, нужды в утешении, нужды в милости. И всегда Бог ответит: если хоть немножко можешь поверить, то все возможно. Аминь. 17 августа 1986 г. |