Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Апостол Павел в одном из своих посланий говорит, что каждому человеку надлежит умереть, и после смерти - суд. И сегодня мы вспоминаем день, который Церковь посвящает Страшному Суду. Суд этот страшен не грозностью Бога-Судии; он страшен не тем, что мы должны в течение нашей жизни исполнить закон, а тем, что весь суд над нами, это суд о любви: сумел ли мы на земле любить, сумели ли мы на земле быть человечными?.. Если мы сумели любить и быть достойными имени человека, тогда, как говорит апостол Иоанн, мы прейдем от смерти в жизнь и суд нас минет. Но каждый из нас должен испытывать свою совесть и свою душу: как он живет, как он прожил дни своей жизни, многие ли они или малочисленные... Сумели ли мы в эти дни, в эти годы воплотить тайну любви? И в любви так страшно то, что никто не может сказать: я долюбил любимых, я сделал всё, что нужно было, мое сердце было до самых глубин открыто и отдано…

В сегодняшнем Евангелии нам говорится, что эта любовь может проявляться так просто: посетил ли я больного, не постыдился ли я заключенного в тюрьме, пожалел ли я по-человечески того, кому нужна была моя жалость? Если я сумел с такой простотой и такой человеческой естественностью любить, тогда я встану с отрытым лицом перед Господом; но если я на земле и человеком не сумел быть - как же мне войти в Царство Божие?

И вот почему Отцы Церкви нам постоянно говорят: имейте память смертную, - не в том смысле, что мы должны жить как бы под тучей, под страхом, что вот-вот нас или кого-либо настигает смерть - и что будет тогда? - А помнить, что каждое мгновение нашем жизни, каждый миг жизни другого человека может быть последним, что слово, которое я сейчас говорю, должно быть чисто и истинно, должно быть духом и силой, что то, что я сейчас совершаю, должно быть выражением всей глубины правды и любви, которая во мне есть.

Когда человек живет несколько лет с умирающим, так ясно делается, что каждое слово, каждое самое обыкновенное действие может и должно стать выражением всей глубины, всей красоты и правды, которые есть между двумя людьми; тогда нет вещей значительных и незначительных; самое простое слово может быть словом жизни - и может быть убийственным, холодным словом. И то, как мы принесем человеку его еду, и как мы поправим больному подушку, и как мы прикоснемся его телу, и какими глазами на него глядим, и как звучит наш голос - всё это имеет окончательное и, порой, последнее значение; и это так страшно, и это так дивно.

Но когда умрет человек, у каждого в душе ужас: сколько я пропустил случаев проявить любовь, сколько слов не сказанных или сказанных не так; сколько поступков могло бы быть не совершено, и сколько могло бы быть сделано! И тогда мы с болью в сердце думаем: а теперь поздно!.. И

это ложь, это неправда! Поздно не бывает никогда; никогда, потому что Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых, потому что все, и усопшие, и на земле живущие, живы для Него, потому что любовь никогда не бывает в прошлом, никогда нельзя сказать "мы друг друга любили, а только "мы любим друг друга вечной, заветной любовью". И если это так - о, тогда действительно, как говорится в пасхальной службе: пожерта смерть победою; унесена, как мощным потоком, победой любви, победой Воскресения Христова всякая смерть, всякая разлука; нет прошлого времени, а есть только ныне и во веки веков - даже не будущее, а вечное перед нами. И это так дивно, и такая в этом лежит надежда.

Но опять бывает, что на душе так тяжело; просишь Бога простить то, что не сделано было, или то, что сделано или сказано было наперекор любви - а как-то не успокаивается душа. Помнится мне человек, который во время гражданской войны нечаянно, в бою, застрелил дорогого ему друга. Он молился, исповедовался, каялся, предавался отчаянию и надежде, в все-таки не находил покоя. И после пятидесяти лет мы с ним встретились, и он мне рассказал об этом, и я сказал ему то, во что я глубоко верю: что Бог может тогда простить, когда два человека примирились, но не без того, чтобы совершилось это примирение. И он мне с ужасом сказал: "Но как же быть, этот человек умер!" - "Стань на молитву, помолись Господу, а потом обратись к другу, которого ты застрелил, и скажи ему всё, что у тебя на душе - и твой ужас перед нежеланной и нечаянной его смертью, и твое отчаяние о непоправимости совершенного поступка, и твои молитвы, которые, казалось бы, остались без ответа перед Богом - все ему скажи, и скажи: ‘а теперь ты меня прости, и ты за меня помолись’ - и пошлет тебе Господь мир и покой и прощение". Он так сделал, и это совершилось.