Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Раз за разом мне случается проповедовать на притчи о блудном сыне и о мытаре и
фарисее, и каждый раз я замечаю, как легко - о, не на практике, не в
действительности, а воображением - мне отождествиться с грешником, нашедшим свой
путь обратно к Богу, с мытарем, который в сердечном сокрушении стоял у врат
церкви, не в состоянии вступить в святое Божие место, или с блудным сыном,
которые, несмотря на свою невероятную бесчувственность, жестокость, всё же нашел
свой путь домой. И как редко меня задевала за живое судьба фарисея, судьба
старшего сына. Бог не осудил ни того, ни другого. О мытаре Он сказал: этот
человек ушел более прощенным, более освященным, чем тот. Бог не сказал, что
фарисей отошел без сопровождающей его любви Божией, что Бог не помнит его
верности, его исполнительности.
Мы также стоим сегодня перед образом старшего сына. Всю свою жизнь он прожил бок
о бок с отцом, вся его жизнь была попечением о том, что составляло интерес его
отца: он работал усердно, преданно, забывая себя, не обращая внимания на
усталость, не требуя вознаграждения, потому что чувствовал, что поступая так, он
ведет себя правильно. Одного ему не хватало: тепла, ласки, радости о своем отце.
Но было что-то, что так поражает в нем: его преданность. Несмотря на то, что
сердце его не горело, он оставался верным; несмотря на то, что он не получал
видимого вознаграждения или видимого признания, он оставался верным, он работал;
как он говорит, был "рабом". И как мы бываем жестоки, когда думаем, что он не
заслуживает нашего сочувствия; и как мало кто из нас способен быть настолько
преданным, так совершенно и неуклонно послушным зову долга, как был он, когда мы
не встречаем признания, не слышим одобрения, не получаем ни малейшего
вознаграждения, потому что подобно тому, как отец поступил по отношению к
старшему сыну, те, кто окружает нас, те, кому мы служим, на кого мы, может быть,
рабски трудимся, т.е. чьи интересы составляют сердцевину нашей жизни, принимают
это, как должное: разве это не естественно? Ведь он мне сын! Ведь он мне отец!
Ведь он мне брат! Ведь он мне муж, жена! Не друг ли он мой? Не предполагает ли
это полную, безграничную преданность, которая и есть свое собственное
вознаграждение?
Как часто мы бываем жестоки к людям вокруг нас, которых мы ставим на положение
старшего сына, никогда не признанного, всегда ожидая, что он сделает нужное,
неуклонно и совершенно.
Да, у блудного сына было тепло, блудный сын вернулся с сокрушенным сердцем, он
был готов стать новым, тогда как тот мог только продолжать работать в своем
суровом постоянстве, разве что перед лицом отцовского сострадания он понял бы,
что означает, что его младший брат действительно был мертвым и вернулся к жизни,
действительно был потерян и нашелся.
Задумаемся о себе: рядом с каждым из нас есть кто-то, к кому мы относимся с той
же холодностью, с которой мы думаем о старшем брате, но также рядом с каждым из
нас есть кто-то, с кем мы обращаемся так же надменно и сурово, как старший брат
отнесся к своему младшему брату, когда тот вернулся домой. Он его сбросил со
счетов, тот больше не был ему братом. Младший изменил их отцу - он не заслуживал
прощения. И однако отец, жертва сыновнего отвержения, легкомыслия, жестокости,
прощает всем сердцем, со всей нежностью.
Давайте найдем свое место в этой трагической и красивой притче, потому что тогда
мы, может, найдем свой путь стать старшим братом, хотя, возможно, гораздо менее
усердным, менее преданным интересам нашего отца, нашего друга, нашего
родственника. Или, может быть, мы сможем найти в своем сердце творческое
расположение младшего сына и научимся от него сначала, что нет такого положения,
из которого не может вывести искреннее раскаяние, решительный поворот, и что
есть Кто-то Один, по крайней мере - Бог - и, вероятно, один человек или
несколько, кто готов принять нас, искупить нас, восстановить нас и помочь нам
начать новую жизнь, вместе: отец, младший сын и старший сын. Аминь.