|
На каждой службе мы молимся «о соединении всех» в Церкви Бога
Живого. О каком это единстве мы молимся, и почему нужно именно молиться о нем?
Мы молимся, потому что единство, которое разрушил человек, восстановить может
только Бог: критерии его слишком высоки, мерки его не человеческие, а Божии.
Такое единство - тайна по природе, чудо по существу. Христианское единство
нельзя определить в категориях содружества, сообщества. Это не «совместность»,
это «единство»: Да будут они едины, как и Мы - едино, - обращался Господь в
Своей последней молитве к Отцу (см. Ин 17:22). Это славный и трепетный призыв и
образец, потому что в нем заложено державное повеление для всего рода
человеческого: достигнуть подобия Святой Троице, быть Ее образом и Ее
откровением; а это и обещание, но также и ответственность. И мы легко забываем и
то, и другое. Опыт этого славного и страшно-трепетного единства и есть само
бытие, существо Церкви, ее природа: Церковь есть само это единство; Церковь есть
едина и нераздельна, хотя христианский мир разбит на части нашими грехами.
Просите мира Иерусалиму, граду слитому в одно... (см. Пс 121).
Слишком часто Церковь мыслится как самое наисвященное общество
людей, объединенных и связанных между собой общей верой и общей надеждой на
одного и того же Бога, их любовью к одному и тому же Господу; многим
представляется, что единство Самого Бога, к Которому разделенные и
сопротивостоящие христиане прибегают, - хотя и исключительный, но достаточный
якорь их единства. Такой критерий слишком мелок; и также слишком мелок лежащий в
его основе опыт о природе и о жизни Церкви. Церковь не есть просто человеческое
объединение. Это не объединение, но организм, и его члены - не «составные части»
коллективного целого, но подлинные, живые члены сложного, но единого тела (1 Кор
12:27): не существует такого явления как христианский индивид. И тело это,
одновременно и равно, человеческое и Божественное. Человеческое - потому что мы
- его члены; и не только мы, а также и все почившие верующие, потому что «Бог не
есть Бог мертвых, но живых» (Мф 22:32), и все для Него живы. Но Церковь также и
Божественна: Сам Господь, истинный Человек и истинный Бог, есть ее Глава,
Первенец среди усопших, один из ее членов; в день Пятидесятницы Дух Святой
вселился в нее и пребывает в каждом из ее убежденных членов; и наша жизнь
сокрыта со Христом в Боге Отце; мы - сыновья и дочери по приобщению.
Церковь есть место и средство, способ соединения Бога с Его
тварями. Это - новое творение; Царство, уже пришедшее в силе; единство,
вос-созданное с Богом и в Боге - в любви и свободе. Слова, которые кажутся
такими жесткими: «нет спасения вне Церкви», глубоко справедливы, потому что
Церковь и есть спасение: место встречи Бога с человеком, но также, по существу,
самая тайна их соединения. В Церкви Бог оделяет Свою тварь Своей Божественной
жизнью, отдает Себя свободно, в любви; человек становится причастником
Божественной природы (2 Пет 1:4) и в любви, свободно принимает Бога, становится
Богом по приобщению, когда его человеческая природа пронизывается благодатью,
Божественной и нетварной, как железо может быть пронизано огнем. Бог,
принятый
любовью, больше не чужд Своей твари, как и человек больше не чужак в Царстве
Божием. И это новое взаимоотношение вырастает в подлинную молитву единства,
которая есть
поклоняющаяся любовь и преданное служение.
Церковь не ищет единства и полноты; она есть полнота и единство уже данные
и принятые. И это единство есть образ Святой Троицы, подобие Божественной жизни,
славный и страшный и животворящий опыт, переживание для самой Церкви, - и тоже
откровение всему творению: Да будут все едино <...> да уверует мир, что Ты
послал Меня (Ин 17:21), и имели бы жизнь вечную, потому что сия есть жизнь
вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа
(Ин 17:3).
Знать Бога - это глубинный и неизъяснимый словами опыт Церкви
,
ведомый только ей самой. Быть откровением Божиим - ее задача и ответственность;
будучи Его откровением, она тем самым есть свидетельница своего Бога, потому что
обезбоженный мир видит Бога только в Его Церкви и через нее, судит Христа по Его
Церкви; и прозревает Троичную тайну и тайну Божественной жизни, познавая
истинное призвание человечества по образу и явлению этой новой жизни - которая
есть Церковь в единстве ее познания, ее поклонения и ее любви. И это явление
должно быть откровением тайны жизни не только на словах, но славной жизнью
единства с Богом и в Боге. И мы верим, что все еще существует, несмотря на
разделения и среди них, единая, нераздельная Церковь - потому что иначе нет
Церкви вообще, нет новой твари, нет Царства, пришедшего в силе, и наш Господь и
Бог потерпел провал в Своем деле сотворить все новым и единым: Се, творю все
новое...
Мы не можем обходить стороной христианские разделения; мы должны
сознавать, что расколы являются зачатком скрытого богоотступничества - отречения
от воли Божией, разрушением Его дела. Если мы действительно понимаем, что
означает и что есть единство, мы не можем мириться с нашими разделениями, нашим
замаскированным отступничеством в поступках и жизни. Мы должны сделать эту
отвергнутую волю Божию своей заботой и всем сердцем приступить к делу. Две воли
управляют историей: воля Божия, всемогущая, которая может создать все из ничего
и обновить обветшавшее, и воля человека, слабая, неспособная создать и обновить,
но обладающая страшной силой воспротивиться воле Божией. Она может разрушить, но
не может воссоздать. И человек может только переломить себя и молиться. И мы это
сделаем: будем молиться Богу, чтобы Его воля восстановила наше вселенское
единство. Но, как говорит святой Ефрем Сирин, не заключай молитву свою в слова,
но преврати в молитву всю свою жизнь...
Будем молиться о единстве в тайниках наших сердец, в тесном
кругу наших семей, в содружестве наших общин - но и соединимся вместе в молитве,
приобщаясь к нашей общей тоске по единству. Вкусим горечь нашей разделенности -
с болью, не стараясь избежать этой горечи, неся крест своего позора. Осознаем
свою нужду и свою ответственность - и откроем свои сердца любви и смирению,
приходя к нашим разделенным братьям не как господа, а как служители, поистине -
как рабы. Мы должны широко распахнуть наш ум, расширить наши познания, углубить
наше понимание - научиться различать грешника от его греха, заблуждающегося от
заблуждения и все более осознавать наличие подлинной духовной жизни в различных
христианских обществах (см. Ин 14:2).
Мы должны встречаться, учиться и молиться вместе... Но сделаем и
нечто большее: «единство» тождественно единению с Богом, и раньше, чем где бы то
ни было, единство начинается в глубине наших сердец: Блаженны чистые сердцем,
потому что они узрят Бога. Путь, ведущий ко всеобщему единству, есть наша личная
святость; путь этот очень прост: Сыне, - говорит Господь, - дай Мне твое сердце,
и Я сотворю все, - всесердечная, деятельная самоотдача, позволяющая нам взывать
к Богу, называя Отцом Небесным Бога. И Он услышит наш зов, как услышал молитву
Своего Единородного Сына, и дарует нам это единство, приятное Его воле, ибо
сказано: Блаженны миротворцы, ибо они нарекутся сынами Божиими.
|