Свое архипастырское служение и исключительный дар проповедничества владыка Антоний, в первую очередь, отдает окормлению своей паствы, прихода, епархии в Англии; однако, хотя проповедь его никогда и ни в чем не отклоняется от самого подлинного Православия, – или, вернее, именно в силу этой непоколебимой верности и укорененности – эта проповедь выходит далеко за пределы прихода, епархии, Русской Церкви и даже православного мира. Почти во всех странах мира она затрагивает людей самых разнообразных: к словам владыки Антония прислушиваются как простые грузчики английского порта, так и, например, передовые богословы современной Франции, собравшиеся в католическом кафедральном соборе Парижской Богоматери, где было 5000 человек; так же как и представители самого живого христианского сознания, будь то члены Всемирного Совета Церквей или молодые “харизматики” мирового течения обновления, или же наиболее искренние и честные представители современного атеизма на Западе. Весьма разнообразные круги постоянно приглашают владыку Антония выступить перед ними, и в результате – его творчество огромно, хотя и очень мало изданного. По объему существующего материала можно представить, как трудно было составителям отобрать малое количество страниц, предлагаемых в настоящем сборнике.

По реакциям аудитории можно убедиться в том, что проповедь митрополита Антония обращена к человеку двадцатого века, где бы он ни находился. Одна из причин этой универсальности, мне кажется, заключается в следующем: владыка Антоний в самом полном смысле слова сознает, что проповедь является не выражением частной эмоциональности, а подлинным продолжением чтения слова Божия, и что тем самым она носит характер совершения таинства, через которое человеку дается возможность непосредственно войти в общение с Богом Живым... Владыку Антония слушают толпы; однако никогда для него толпа не сливается в безликую массу; каждый из его слушателей и собеседников, кем бы он ни был, – человек, носящий в себе образ Божий, и в каждом Владыка стремится пробудить осознание этого образа. Вся личная одаренность владыки Антония всецело отдана на служение этой цели: каждого встречного направить на открытие в самом себе, в своей собственной судьбе, какой бы она ни была, того образа Божия, который до конца виден только одному Богу. Каждое слово проповеди владыки Антония устремлено к прозрачности, к самоистощанию, чтобы сохранить присущий каждому слову пламенный характер отношения к Слову Воплощенному, к Богочеловеку, просвещающему всякого жаждущего, давая ему в любых исторических обстоятельствах достичь состояния Купины Неопалимой, которое способно раскрыть в каждом моменте человеческой жизни свет Преображения.

Предпосылая выходу в свет второго сборника проповедей митрополита Сурожского Антония эти строки, хочется прежде всего выразить в них радость о том, что живое слово о Боге, возвещенное однажды Проповедником, с любовью посеянное им на доброй почве сердец верующих, ныне обильно проросло и готово принести свой плод.

Многие пастыри Церкви Христовой, продолжая знакомиться с проповедническим опытом владыки Антония через настоящий сборник, в ревности своей по благовестию, верим, умножат сей плод “спасительного сеяния”. Паства же православная обретет в нем мудрое наставление и надежное подкрепление на крестном жизненном пути к Воскресению.

Святители! Отцы мои и братья! Глубоко меня взволновало решение Святейшего Патриарха и Священного Синода о назначении меня епископом Сергиевским. Но теперь предстою я пред вами в глубоком покое всех сил моих душевных, собравшись с мыслями, испытав совесть перед Богом и готовый поведать вам те мысли и чувства, которыми полна душа.

Если бы я последовал первому движению сердца, я стал бы просить пощады, ибо властно влекутся все силы души моей к молитвенному безмолвию в безвест-ности монашеского трудничества, и страх и тоска во-рвались в душу мою, когда голосом Церкви повелел Христос стать в ряды свидетелей Божественной Любви, ибо нет более ответственного и страшного призвания (Ин. 20, 21 и Мф. 10, 16).

Когда четырнадцать лет тому назад, будучи еще врачом, я принял тайный постриг и искал подвига: молитвы, поста, бдения, жестокого жития, любовь мне подвигом не представлялась, а одной радостью и самой жизнью души. С тех пор я познал, что нет закона более неумолимого, чем закон любви Христовой: сострадательной, крестной любви Всесвятыя Троицы, любви Всемилостивого Спаса, отдающего жизнь за отступивших от Него людей, любви Доброго Пастыря, полагающего душу Свою за овец Своих... Легко и радостно было мне произносить обеты отречения. Ничто меня не влекло к себе, кроме искренней, радостной любви Христовой. Мне казалось, что мне не от чего отрекаться, так как, кроме Бога, ничего не желала, ничего не искала душа моя. И удивили меня напутственные слова духовника о том, что не в подвигах монашество, а в совершенной любви. Вскоре, однако, самое монашеское делание и иночески бдительное прохождение моего медицинского призвания стали открывать мне до того неведомое богатство в любви, приоткрыли смысл сказанных мне слов и привлекли меня к священству: “Ты оставил все, чем ты не дорожил, – настойчиво говорила мне совесть, – ради единственного, чего ты хотел: ты отрекся от ненужного тебе с тем, чтобы завладеть вожделенным тобою. Подобно евангельскому юноше, ты не хочешь расстаться с богатством твоим”. “Что же делать, чтобы получить вечную жизнь?” – вопрошала душа в тоске и борении. “Отдай последнее: пусть самая душа твоя станет добычей всякого алчущего и жаждущего, по слову Исаии пророка (58, 10)”... Отцы и братья! Я стал священником в завершение данных мной монашеских обетов с тем, чтобы ничто во мне не оставалось бы моим. С тех пор прошло почти десять лет; я теперь только начинаю видеть, что я еще и не вступил на путь Христов, а Господь зовет меня стать Жертвой (Флп. 2, 17; 2 Тим. 4, 6), возлагает на меня омофор, знаменующий собой за-блудшую овцу, которую добрый Пастырь, ценой жизни Своей, должен обрести и спасти от погибели, и вручает жезл – страннический жезл учеников Христовых (Евр. 11, 13; 1 Пет. 2, 11). Совершается немыслимое...

О своем недостоинстве говорить не буду: верю в благодать Божию, врачующую немощь и восполняющую скудость сил человеческих. Также знаю из опыта, что сила Божия (только) в немощи совершается (2 Кор. 12, 9), и потому не о силе молю Вседержителя, а о благодатной немощи, рождающейся в сокрушенном, смиренном и милующем сердце; о любви и смирении молю Бога как о единственном прочном основании вечной жизни, как об единственном содержании жизни христианской, как о источнике ведения, премудрости и рассуждения.

“Вем, яко несмь достоин небеси и земли и сия привременныя жизни”, но без сомнения верю и знаю, что из-за безбрежной любви Бога к миру – и мне по дару Божию все возможно будет (Мк. 9, 23), что повелит Господь.

Нет слов, чтобы сказать о том трепетном чувстве, до края наполняющем сердце при мысли, что сонм русских святителей определил мне войти в круг апостольский, поверил в искренность любви моей к Богу, к Церкви и к сиротствующему миру, доверил мне крест “насмертников” последних времен, не усомнился в том, что и я с радостью (Флп. 1, 29) изъявлю готовность, по примеру Пастыреначальника Христа и вместе с Ним, “душу свою положить за овцы”... Но прошу вас, святители Церкви Русской, умолите Господа Бога о мне, да даст Он мне немощь Богоприемную, Любовь и Ум Христовы (Флп. 2, 5 и 1 Кор. 2, 16), Смирение Господне и верность до конца в совершенном послушании Ему Единому. Верю, что по молитвам Святейшего Патриарха и родной Церкви не оставит меня Господь, сподобит послужить Ему, умерев себе, и даст мне изо дня в день убывать, чтобы Ему расти, покоряя Себе все силы естества моего, пока не овладеет всем без остатка.

Глубокой радостью полно сердце мое и благодарностью к Преосвященному Иакову, епископу Апамейскому, участвующему ныне в моем наречении, а завтра и в моем посвящении, как представитель Вселенской Патриархии. Да низойдет на меня, возложением его рук, благословение Великой Церкви Константинопольской, Матери всех наших молодых славянских Церквей, и да будет его участие живым свидетельством нерушимого единства православных в вере, таинствах и любви.

Отцы и братья! Редко дает Бог епископу быть, подобно мне, посвященным среди собственной его паствы. Да будет мне дозволено и к детям моим духовным обратиться в этот час, великий для них, как и для меня. За годы моего священнического служения среди вас Бог дал нам стать тесной, любящей семьей. Благодать архиерейства – залог еще более глубокого, искреннего единства, ибо она – преимущественно благодать пастырства, отцовства духовного. Возблагодарим Господа. И еще сердечней, еще живей и действенней возлюбим друг друга. Станем едиными со Христом через любовь и в любви, и Христовой любовью, которую ничто не могло сломить, возлюбим тот мир, за который Он отдал Свою жизнь. Возлюбим каждого, как Он любит и нас (Флп. 1, 8); учениками Христа войдем в жизнь с новой надеждой и обновленной силой. Принесем в холодный, сирый мир огненную, непобедимую радость нашу, чтобы заликовала всякая душа, чтобы у всех рассеялся страх, чтобы погасла ненависть, чтобы свет Христов озарил и тех, кто бродит во тьме, чтобы едиными устами и единым сердцем всем – всем без остатка – воспеть Богу победную песнь.

Вот те мысли и чувства, с которыми я ныне предстою перед Вашей святыней; помню предупреждение Господне, что “от слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься” (Мф. 12, 37), но верю, что молитвами вашими и вашей поддержкой даст и мне Господь исполнить то доброе, что Он мне внушил (Флп. 2, 13); простит мне мое неведение и то недостаточное, что есть в моих словах, всех нас соединит и будет Он над нами Единый Пастырь и Глава Церкви. Аминь!

Господь дал нам прожить до конца еще один год нашей жизни, и мы вступили в этот Новый год, провозглашая нашу веру не только в Бога вообще, но и в то, что мы верим в то Царство Божие, которое должно прийти – сначала неприметным образом в души наши, а потом, через нас, и приметным, славным, победным образом – для всего мира.

Первые слова молебна, который мы только что пели, – “Благословенно Царство Отца и Сына и Святого Духа”. Мы в этот год вступаем с верой, что он может принадлежать Царству Господню. Что это значит? Когда мы озираемся на прошлое, молитвы, которые мы только что читали, пели, слушали, говорят нам о покаянии и о благодарении. О покаянии, потому что в течение протекших лет и протекшего года мы все, каждый из нас оказался недостойным имени человека, имени христианина, Божией любви и любви людей. Нам есть в чем каяться, потому что наша жизнь в течение этого года едва ли всегда, едва ли часто содействовала тому, чтобы водворилось Царство Божие, Царство ликующей, нераздельной, чистейшей любви. Нам надо каяться, потому что из всех людей мы, христиане, призваны быть сотрудниками Божиими для того, чтобы Его пути стали бы путями людскими.

Но есть и за что благодарить. Несмотря на то, что мы часто неверны Ему, неверны себе, неверны другим, Бог продолжал хранить нас. Он продлил нам жизнь, Он укрепил наши силы, Он напоминал нам о Своей воле, Он направлял нас к спасению. Есть за что благодарить, потому что в малом и в большом Он был так близок, так деятельно и так творчески близок к нам в нашей земной жизни. Но благодарить тем благодарением, которое поет Церковь Христова, тем благодарением, которое выражено в страшной и дивной Евхаристии, в Божественной литургии, через которую мы можем уже теперь начать жить тайной будущего века.

Потому что благодарить за все без остатка, благодарить без остатка за всю свою жизнь, за горе как и за радость, за страдание как и за облегчение, благодарить также за тех, которые нам дороги, благодарить за все можно, только если мы видим во всем победу Господню. Священное Писание нам говорит, что придет время, когда мученики станут перед лицом Господним и скажут: Ты был прав, Господи, во всех путях Твоих...

Чтобы благодарить теперь за страдания, чтобы благодарить теперь за скорбь земли, надо уже ее видеть прославленной, надо уже прозреть победу Господню, иначе наше благодарение кощунственно и мы не благодарим, мы бессильны благодарить, потому что мы не живем тем Царством, о котором молимся.

Что же мы можем сделать в наступающем году для того, чтобы это Царство воссияло в наших сердцах, проявилось в нашей жизни, через край перелилось в жизнь других, охватило шире и шире, как пожар, как занявшаяся заря, окружающий нас мир? Мы должны войти в дух этого Царства, мы должны переоценить те ценности, которыми мы живем вместе с миром, не живущим этим Царством. Пока мы вместе с миром будем жить страхом, жадностью, ненавистью, пока мы будем искать того, что нам дает радость, а не того, что другим дает жизнь, до тех пор мы бессильны будем строить Царство Божие, потому что Божие Царство – это Царство Любви.

И опять, озираясь на прошлое, мы видим, сколь многого мы не сумели совершить в течение этого года: по бессилию, по забывчивости, по косности, по недоброй нашей воле. И перед тем как вступить в новое время, покаемся перед Богом, признаем свои ошибки и соберем с прошлого года опыт жизни, который нам позволит их не повторять и другие подобные ошибки не делать. Весь смысл жизни только в том, чтобы любить Бога, любить ближнего и чтобы все творилось только во имя этой любви.